В детстве я нередко упрекала маму, что предки меня бросили, потому я, бедная и злосчастная, с бабушкой. Она мне отвечала: «Доча, у тебя счастливое детство с возлюбленными бабушкой и дедушкой - мать имела в виду родителей моего отца. - А я в детстве хлебнула лиха - не дай боже никому такое пережить!» Мне становилось постыдно за свои капризы - произнесла как-то дочь Анны Самохиной Саша Самохина. -

Поначалу мать с родителями и старшей сестрой Маргаритой жили в Гурьевске. Отец всю жизнь проработал на заводе сталеваром, мать трудилась там же. Позже они переехали в Череповец - промышленный, загазованный город. Потому что собственного жилища у Подгорных (девичья фамилия матери) отродясь не было, они нередко переезжали с одной квартиры на другую. В один прекрасный момент мать возвратилась из школы, а дверь ей никто не открыл. Вышла сострадательная соседка и сказала бедной девченке, что предки еще днем переехали, назвав примерно район и улицу. И только к вечеру мать разыскала свое новое место проживания. Я могу разъяснить такую «оплошность» только тем, что дедушка с бабушкой так замотались на работе, что просто запамятовали предупредить дочь о переезде. В один прекрасный момент, когда мать с сестрой спали, а родителей не было дома, в комнату стал ломиться опьяненный сосед. Девченки перепугались до погибели и только благодаря Рите, которая успела закрыть дверь на засов, спаслись от соседа-дебошира. Мать говорила, что как-то их класс повели на Череповецкий металлургический завод, где работал ее отец. После чего она длительно содрогалась во сне. У плавильных печей было горячо и стоял неописуемый грохот. Временами сталевары прямо в защитных робах вставали под ледяной душ, установленный в цеху, и от людей валил пар. Мать решила, что конкретно так смотрится ад. Тогда она и поклялась, что обязательно изменит свою жизнь и никогда не будет нуждаться. Дед прочно выпивал и рано погиб. Бабушка, оставшись одна, всю себя предназначила дочкам. Ей хотелось, чтоб мать стала учительницей музыки, а старшая Рита - художницей. Потому Аню обусловили в музыкальную школу, а Риту - в художественную. Скоро бабушка с девченками переехали в наимельчайшую комнату в коммунальной квартире. Условия были ужасные, мать время от времени спала на общей кухне, так как в комнате было очень не достаточно места. Тогда и бабушка отважилась написать письмо собственному однофамильцу Виктору Подгорному, члену ЦК КПСС. Представьте - им немедленно выделили комнату попросторнее! Радости не было предела, но скоро Рита уехала в другой город поступать в художественное училище. А следом и мать объявила, что поедет сдавать экзамены в Ярославское театральное училище. Бабушка не отважилась отпустить младшую дочь одну и отправилась с ней. Мать прошла все туры, но почему-либо была уверена, что не поступила, и уже собиралась ворачиваться домой, не дожидаясь результата. А бабушка все-же поглядела списки и увидела фамилию Подгорная. Это было начало взрослой жизни - общежитие, учеба, трудовой лагерь.

Любовь, чувства...

- На мамином курсе обучался мой будущий папа - Александр Самохин. Он приехал в Ярославль из Владикавказа и был старше матери на восемь лет. Уже успел окончить мореходку, работал декоратором. Представьте, практически все однокурсницы были в него влюблены. Папа говорил, что у их обучались одни красотки, мать на их фоне смотрелась чуть оперившимся воробышком - в перешитой школьной форме, худая, незаметная. К тому же бабушка стригла собственных девченок под горшок, чтоб за «модной прической» легче было ухаживать. Папа же купался в женском внимании. Но скоро все поменялось. Летом студентов выслали на картошку. Нужно уточнить, что на их курсе было два друга-красавца - брюнет, мой папа, и блондин. Итак вот блондин первым направил внимание на маму, о чем немедля сказал собственному наиблежайшему другу. В ответ папа только рассмеялся: «Да ты что, оставь, это уголовное дело. Она - малолетка!» Но все же стал к маме приглядываться. Поразмыслил: «А Подгорная ничего - и фигура, и глаза!»

У моих родителей завязался роман

Скоро они стали встречаться, сняли квартиру и съехали из общежития. Данный факт мать длительно скрывала от бабушки, только Маргарита была в курсе ее сердечных дел: влюбившись мать здесь же написала письмо сестре. Когда маме исполнилось восемнадцать, они с отцом расписались. Свадьба была очень умеренной: обменялись в загсе кольцами, дома стол накрыли. Жена была в брючном костюмчике и без фаты. Предки утром до ночи обучались, времени на утехи полностью не хватало. Да еще мать была занята во всех студенческих спектаклях. Слава богу, бабушка увидела дочку на сцене. А вот до кинопремьеры так и не дожила. Маме было 20 5 лет, когда бабушка погибла от инфаркта. Не так давно мне попало в руки ее письмо: «Я потрясена, горжусь тобой, Анечка. Представь, что я всегда буду посиживать в десятом ряду, на десятом месте и глядеть на тебя». Маме было 20, когда я появилась на свет. Предки уже жили в Ростове на дону и работали в ТЮЗе у режиссера Вячеслава Гвоздкова. Он принял в труппу папу, маму же взял в привесок. Но в итоге она переиграла в этом театре практически весь репертуар. Гвоздков был против того, чтоб его артистки рождали, даже пригрозил маме, что лишит ее ролей. Но она не подчинилась диктату, за что я ей непомерно признательна. И началось - пеленки, распашонки... Если честно, мать пала духом. Не достаточно того, что в общежитии условия не ахти какие, к тому же бессонные ночи, и принужденный домашний «арест». Вприбавок мать оказалась в центре так именуемых закулисных интриг. В «Сирано де Бержераке» она репетировала Роксану, скоро должна была состояться премьера. И вдруг в самый последний момент роль по непонятной причине дали другой артистке. Времена были непростые, но так как папа подрабатывал росписью гипсовых масок - их тогда было стильно вешать на стенку, жили мы существенно лучше других. Можно сказать, он стал первым бизнесменом в актерской среде. На заработанные средства папа у местных фарцовщиков брал маме одежку. Представляю, как она, с ног до головы одетая в «фирму», хвастает своим подругам: «А мой Саша умеет зарабатывать средства!» Мне было забавно в общежитии, где роилось много малышей. Все прогуливались друг к другу в гости, двери никогда не закрывались. И предки потом с теплотой вспоминали этот отрезок жизни. Все же мать стремилась к чему-то большему, ей многого хотелось достигнуть, ведь не напрасно же она поклялась в один прекрасный момент, что никогда не будет нуждаться. Как-то мать заявила папе: «Надо ехать в Польшу! Молвят, там можно благопристойно устроиться». Папа опешил: «Что мы там будем делать?» Она, не раздумывая, ответила: «Да хоть трамвай водить!» - Слава богу, этого не вышло: тогда на горизонте нарисовался помощник режиссера Александр Просянов, который приехал в Ростов на дону находить актрису на роль Mercedes в кинофильме «Узник замка Иф». Он увидел в актерском отделе мамину фотографию и пришел в общежитие сверить ее с оригиналом. Представьте: навстречу ему выходит женщина в халатике с тазиком, без грамма косметики. Как ему показалось, сероватая мышка. Мать пулей улетела в свою комнату, навела марафет и получила первую звездную роль. В письме бабушке мать писала: «Может, это конкретно та стартовая площадка, с которой начнется мой взлет. Режиссер Жора Юнгвальд-Хилькевич спросил, откуда у меня, юный девицы, такая глубина в очах. Но ты же знаешь, как близко я принимаю чужое горе, как за все переживаю». С возрастом мать поменялась, стала более жесткой. Выстроила стенку меж собой и остальными людьми...

Съемки

Я твердо убеждена, что мать была кросоткой и безо всякого мейкапа, но она присваивала собственному внешнему облику большущее значение. Никогда не выходила из дома «не в форме». Помню, часами следила, как мать красится, любовалась ею. Мне было лет тринадцать, я садилась напротив и смотрела на маму, как удав на факира. Сначала она раскладывала чудесные емкости, коробки, пудреницы. Обряд перевоплощения продолжался длительно, при этом львиную долю времени мать растрачивала на реснички. Когда наносила последний штришок, вздыхала: «Боже мой! Как мне это надоело!» А я не понимала, как может надоесть краситься? Не успела мать сняться в роли Mercedes, как режиссер Юрий Кара пригласил ее в картину «Воры в законе». Этот кинофильм вышел на экраны ранее «Узника замка Иф», потому многие считают Риту первой маминой ролью. Кстати, героиню повести Фазиля Искандера звали по другому, конкретно мать настояла, чтоб ее переименовали в Риту, в честь сестры. Я отдыхала в Сочи, когда «Воры в законе» вышли на экраны. Меня пропустили на кинофильм с бабушкой, невзирая на то что мне было всего 5 лет. Сторож, лицезрев меня, воскрикнул: «Ой, девченка, как ты похожа на Риту! Ты случаем не ее дочь?» У меня даже стрижка была как у матери. После сеанса бабушка длительно не могла меня успокоить: когда мать в конце кинофильма в красноватом платьице бежит по дорожке, а в нее стреляет родной отец, я заорала на весь зал: Маму уничтожили! Много раз я пересматривала мамины киноленты, но только не «Воров в законе» - очень томным было детское воспоминание. Мать говорила, как трудно ей дался конец. Когда съемки закончились, выяснилось, что не хватает большого плана героини, лежащей на травке. С трудом отыскали на стадионе пятачок земли с зеленоватой травкой - был уже конец октября. Мать длительно лежала на промерзлой земле и в итоге заработала пневмания... Она стала нередко сниматься, ездила на встречи со зрителями. Появилась неувязка, что делать со мной. Тогда и решили, что я поживу с папиными родителями - бабушкой и дедом (ее вторым супругом, дагестанцем) во Владикавказе. Бабушка Александра, в честь которой меня и окрестили (мы даже родились в один денек), была очень серьезной, а вот дед Наби Гасанович баловал меня непомерно, повсевременно дарил ювелирные декорации. Я прогуливалась вся в золоте - колечки, сережки, цепочки. Когда предки меня забрали, Наби произнес бабушке Саше: «Я так люблю эту девченку, что просто задыхаюсь без нее». Летом, когда я к ним приезжала, у деда был праздничек. После выхода «Воров в законе» ко мне во Владикавказ приехала мать. Боже мой, с ней нереально было пройти по улице! Мужчины практически сворачивали шейки. Я шла с ней рядом, этакий небольшой шпендик, и меня переполняла гордость. Правда, в школе я скрывала, кто моя мать, - старалась не превозноситься. Предки 1-ое время жили в Ленинграде, в гостинице «Советская». Перед ними стоял выбор: Москва либо город на Неве? Папа вспоминал, что все решил один романтичный вечер, точнее, белоснежная ночь. Они стояли на мосту Фонтанки, и мать произнесла: «Какой прекрасный город! Давай останемся здесь». Но Ленинград мать лицезрела нечасто, потому что без перерыва снималась. Бабушка временами возила меня к ней на съемки. В 6 лет я побывала на съемках кинофильма «Гангстеры в океане». Целый месяц мы с бабушкой жили в каюте на сухогрузе. Там я сдружилась с актером Сергеем Крыловым. Мы с ним игрались в школу. Он хохотал: «Учись, Саша, все напишут в школе «малако», а ты напишешь «молоко»!» В кинофильме «Дон Сезар де Базан» я даже снялась в небольшом эпизоде: цыганская девченка с кудрями, которая посиживает на руках у Миши Боярского, - это я. Боярский был моим кумиром. Кинофильм снимали в Вильнюсе летом. Стояла неописуемая жара, а маме приходилось репетировать танец с обручами. Помню, как я злилась на режиссера Яна Фрида: он целый денек посиживает под тентом и попивает воду со льдом, а мать пляшет на солнцепеке в корсете!

Смутно помню съемки «Царской охоты» в Севастополе, хотя все это время жила с матерью. Только бессчетные вечерние посиделки с актерами, байки, смешные рассказы. В тот период мне очень нравился Николай Еременко. Вообщем все мое детство прошло со взрослыми, и предки не препятствовали этому. После кинофильма «Поезд до Бруклина» мать сдружилась с Родионом Газмановым и его матерью. Эта дружба длилась до конца ее дней. Всякий раз, когда предки уезжали по делам, я жутко переживала, рыдала. Дулась на их лет до 20. Наверняка, меня усвоют только те малыши, которые воспитывались у бабушек и дедушек. Но по другому было нельзя... Возникни такая ситуация в моей жизни, я поступила бы точно так же: оставила бы малыша с родным человеком и занималась карьерой. Предки забрали меня к для себя, когда обзавелись своим жильем - комнатой в коммунальной квартире. Мне было восемь лет. Мать изредка появлялась дома, в главном я проводила время с отцом, мы с ним были не разлей вода. Мать неописуемо много снималась, еще была занята в труппе театра «Балтийский дом». Правда, игралась малость, но никогда не ощущала себя невостребованной театральной актрисой. У нее появился новый круг общения - люди из бизнеса. В то время люд закончил ходить в театр. В один прекрасный момент на спектакль «Шведский замок» пришло всего пятнадцать человек. Актеров на сцене было больше, чем зрителей. Этот спектакль в пустом зале и принудил маму принять решение уйти из театра. Она вышла к публике, попросила прощения и покинула сцену. Мать и папе предложила уйти из театра, заняться делом. Но тогда он к такому поступку не был готов....

Шаг жизни

Одиннадцать лет - для меня определенный шаг в жизни. Тогда я стала взрослой. Летом, когда отдыхала во Владикавказе, погиб мой возлюбленный дедушка Наби. Для меня его утрата стала сильным потрясением. В этот момент позвонил папа и сказал: «Саша, мы расстались с твоей матерью. Она сейчас будет жить с дядей Димой». Я отлично знала Диму, он был вхож в наш дом. То, что он влюблен в маму, было видно невооруженным взором. Дима обожал шутить: «Вот ваша дочь вырастет, я на ней женюсь!» - Как они повстречались? Их познакомил композитор Игорь Азаров. Мать записала с ним песню, и они решили отметить это событие в одном из первых в городке кооперативных кафе, обладателем которого был Дима. С тех пор Дима повсевременно бывал у нас в гостях. Папа, нужно дать ему подабающее, человек размеренный, неревнивый, потому эту ситуацию принял достойно, без истерик. Димины чувства были приметны даже слепому и глухому. Я, если честно, таковой любви больше в жизни не встречала. Он не мог без матери существовать и 5 минут. Стоило ей выйти на кухню, как здесь же раздавалось: «Мася, где ты? Я не могу без тебя». В 30 лет мать венчалась с Димой в Никольском соборе. Она была ослепительно красива в шикарном длинноватом платьице и казалась мне похожей на ангела. Я гордо несла за женой шлейф. Венчание происходило зимой, сходу после маминого денька рождения. Помню, Дима пошутил: «Я возлагал надежды, что женюсь на даме, которой 20 девять, а женился на тридцатилетней. Не успел.

Как вы отнеслись к разрыву родителей?

Честно? После их развода я заняла папину сторону. Так как конкретно мать была зачинателем разрыва, я ушла жить к папе. Только на данный момент понимаю, какой это был удар для матери. Она длительно уговаривала меня остаться, но я была непоколебима. А папа скоро женился на Светлане, с которой встречался еще до свадьбы на маме, восемнадцать годов назад. Вот такая история любви! Светлана переехала к отцу со своими 2-мя детками, и нас в маленький квартире стало пятеро. Мать с новейшей силой принялась меня уговаривать: «Саша, понимаешь, отцу на данный момент тяжело. Он не может сам для тебя об этом сказать. У нас для тебя будет лучше». И я сдалась. Правда, жили мы на съемных квартирах, повсевременно переезжая с одной на другую. Так что все рассказы о том, что Анна Самохина вышла замуж за миллионера, не соответствуют реальности. Дима ради матери ушел из семьи, оставив квартиру бывшей супруге. Мать с Димой много трудились. И из малеханького кафе с пластмассовыми столами и стульями смогли сделать два популярных ресторана. Думаю, маму подкупили в Диме его решительность и ярко выраженные лидерские свойства. Она очень ценила это в мужиках. Папа же человек более мягенький, интеллигентный, тактичный.

Какие дела у тебя сложились с отчимом?

Мягко сказать, непростые. Хотя Дима и признавал, что я была умна не по годам, и нередко заводил со мной дискуссии на суровые темы, не могу сказать, что это нас сближало. Дима повсевременно нужно мной подшучивал, высмеивал мое подростковое косолапие, и я, естественно, дулась. Подозреваю, что мать ссорилась с ним из-за меня. В тот период я серьезно увлеклась чтением. И мне не были необходимы ни подруги, ни кавалеры, ни свидания. Диму это настораживало: «Ребенок не посещает секции, кружки, не разговаривает с ровесниками! А самое главное - не изучает британский!» Но мать на меня не давила и очень лояльно относилась к моим увлечениям. После развода с отцом она стала мягче. Я могла из нее веревки вить. Вероятнее всего, это было вызвано чувством вины. Позднее мать призналась: «Я тебя жалела, не заставляла заниматься английским, так и не обучила хозяйничать. А все из-за того, что с отцом развелась, дедушка погиб, ты жила у бабушки. Все-же было надо драть тебя как Сидорову козу!» Лет в тринадцать у меня появилось желание краситься и примерять мамины вещи. Одним словом, хотелось поскорее стать взрослой. Мать с Димой были заняты строительством пригородного дома и нередко на некоторое количество дней уезжали из городка. В мамино отсутствие я обожала залезть в ее шкаф и перемерить все вечерние платьица, парики, боа и палантины. Подружек я встречала в ее бархатном бордовом халатике. Прогуливалась в нем по квартире и чувствовала себя Гретой Гарбо в шикарном отеле. В один прекрасный момент после еще одного «салона» я мыла посуду и случаем замочила рукава халатика. Мать скоро должна была возвратиться, потому я поскорее повесила халатик в шкаф. И вот мать лезет в шкаф за халатиком. «Саша, ты его надевала?» Я не моргнув глазом отвечаю: «Нет, естественно!» Мать: «Саша, не лги! Рукава-то влажные! Хорошо бы ты только надела мой халатик, но для чего лгать?!» Мать могла простить человеку хоть какой проступок, но категорически не выносила вранья. После чего она не разговаривала со мной некоторое количество дней. Урок я запомнила на всю жизнь. Если мне когда-нибудь хотелось маму одурачить, я вспоминала красный халатик - и охота врать здесь же пропадала. Лет в пятнадцать я попробовала курить. В один прекрасный момент мать входит ко мне в комнату, а я как раз переодевалась и две припрятанные сигареты свалились на пол. Я, как Вицин, стремительно наступила поначалу на одну сигарету, потом на другую. Мать даже растерялась: «Ну хорошо, я пошла». Немой укор сделал свое дело, с того времени желание покурить пропало. В школе у меня была наилучшая подруга, ее звали Вера. За какую-то провинность предки воспретили ей идти на мой денек рождения. Но Вера ослушалась и пришла. Естественно, я заняла сторону подруги, убежденная, что ее предки истинные монстры, которых необходимо проучить. И оставила ее у себя ночевать, невзирая на то что очень страшилась накалывать маму. На какие только ухищрения мы не шли! Моя комната находилась рядом с входной дверцей, не считая того, имела балкон, на котором было комфортно скрываться. Так мы провели целых три денька. Вечерком, когда мать входила в комнату пожелать мне размеренной ночи, Вера выбегала в одной футболке на балкон, невзирая на то что стояла зима. Ночами я таскала ей пищу из холодильника. В один прекрасный момент мать что-то заподозрила: «Саша, что с тобой происходит? Ты повсевременно ужинаешь в собственной комнате одна». Я ответила, что остро нуждаюсь в личном пространстве и прошу меня не тревожить. Мы доигрались до того, что, выходя с Верой на улицу, скрывались от милиции. Когда ко мне пришла Верина мать, отчаявшаяся отыскать дочь, я, смотря на нее добросовестными очами, произнесла, что не лицезрела подругу три денька. Позже Вера сжалилась над родителями и возвратилась домой... Мать выяснила об этой истории лишь на передаче «Блеф-клуб». Она была уверена, что я все выдумала, а узнав правду, длительно не могла придти в себя.

Анна закончила сниматься в кино и занялась ресторанами?

Мать не снималась всего года три, когда в стране и в кино был глубочайший кризис, позже предложения посыпались как из рога обилия. Когда же в профессии появился перерыв, она заполнила паузу рестораном. Мать сама придумывала интерьер, составляла меню. Нужно дать ей подабающее, готовила мать несравненно. Чего только стоил десерт «Анна», пользовавшийся большой популярностью! Маме безрассудно нравилась роль бизнес-леди, и она отлично с ней управлялась. В ресторане выступала в роли доброжелательной хозяйки, лично воспринимала и Жерара Депардье, Пьера Ришара, и Сильвию Кристель, и группу «Aerosmith». В нашем ресторане отмечала собственный денек рождения Наташа Царица. Я помню мамину строгую выправку, у нее появились стальные ноты в голосе: служащих следовало держать в тонусе. Целыми деньками они с Димой пропадали в ресторане. И все семь лет, что прожили совместно, фактически не расставались, совместно работали, совместно отдыхали. Наверняка, в этом была и ошибка. В конечном итоге они утомились друг от друга. Развод с Димой был томным. Но, как мне кажется, чувства у их не остыли и после расставания.

Почему же они расстались?

У обоих был сложный нрав. Можно сказать, отыскала коса на камень. Мать очень ценила в людях выдержку, ну и сама не позволяла для себя распускаться. Не помню, чтоб когда-нибудь папа хоть на тон повысил на нее глас. Дима же был полностью несдержан - когда появлялся конфликт, его практически несло. Мог подорваться, накричать. Маме было очень тяжело это выносить. Но история завершилась, а чувства остались. Дима мне как-то признался: так, как он обожал маму, не полюбит уже никого. Но жизнь длится. Надеюсь, в его жизни еще случится большая любовь... Мать ушла от Димы в никуда, оставив ему пригородный дом. Меня же выслали к бабушке, которая к тому времени переехала из Владикавказа в Петербург. Думаю, мать поступила так, чтоб я не лицезрела семейных сцен. После развода с Димой мы с матерью поехали «зализывать раны» в Хорватию. Это была самая восхитительная поездка в нашей жизни! Каждый вечер мы прогуливались на дискотеку и отплясывали практически до самого утра. С нами пробовали знакомиться местные красавчики. Бегали следом и орали: «Сестры? Потанцуем?» Мать шутила: «Я, наверняка, из сестры сходу переквалифицируюсь в бабушку». Много лет мы вспоминали эту поездку... Мать пережила развод с Димой очень болезненно. На всю жизнь запомнила ее фразу: «Саша, даже если впереди неизвестность и жутко делать шаг, все равно его сделай. Не нужно оставаться там, где для тебя тяжело». В этот период мать очень желала перебраться в Москву: она там много работала. Я нередко ее навещала, и мы планировали, что скоро я к ней перееду. Но в ее жизни появился Евгений Борисович - прошлый военный, таможенник. Мать тогда очень нуждалась в поддержке. Женя увидел ее и втюрился без памяти. Видимо, решил: если на данный момент маму не захватить, позже ничего не получится. Поехал за матерью в Москву и уговорил ее возвратиться в Петербург. Если честно, я была против. Но в нашей семье не принято вмешиваться в личную жизнь близких. Потому сплетни о том, что мать разлучала меня с кавалерами, - полный абсурд. Она могла слушать, дать совет, но никогда на меня не давила. И я старалась поступать так же. Произнесла только, что желала бы, чтоб она осталась в Москве. Но, видимо, тогда ей нужно было сильное мужское плечо, и она возвратилась. Нужно дать Евгению подабающее: он окружил маму неописуемым вниманием, исполнял хоть какое ее желание. Мать это оценила, и я с течением времени изменила мировоззрение о нем. Женя аккомпанировал ее на все спектакли, даже ездил с матерью на гастроли. Организовывал все на высшем уровне, чтоб маме было комфортно и комфортно. Если б она возжелала рябчиков с ананасами в двенадцать ночи, уверена: Женя и это мог бы раздобыть. Когда мать переехала к Евгению во Всеволожск в его пригородный дом, она решила, что там и остается жить до конца собственных дней. Немедля все в доме перестроила, посадила чудные цветочки, завела таксу Вилку. Но они расстались... Сначала Женя осознавал, что рядом с ним - звезда экрана, а позже заигрался в маминого директора, решал вопросы по поводу ее съемок, интервью. Позднее и совсем сделал вывод, что рядом с ним просто «тетка», которая должна все кинуть и ласкать его, неподражаемого и единственного. Но мать немедля показала, что из нее никогда не сделать преданную даму Востока. В это время мы с матерью совместно гастролировали и даже снимались. В кинофильме Дмитрия Светозарова «Три цвета любви» я игралась маму в юности, а в «Черном вороне» - ее внучку. Мать меня хвалила, а ведь когда-то не желала, чтоб я стала актрисой! В один прекрасный момент даже заявила, что поставит в церкви свечку, лишь бы я не поступила в театральный. Она желала, чтоб я занималась ресторанным делом.

Дело в том, что я повсевременно что-то запамятовал... В театре без конца стреляла у матери колготки. В один прекрасный момент она не выдержала: «Господи, Саша, сколько можно! Я в гробу буду лежать, а ты все равно придешь и попросишь у меня колготки!» Последние деньки мать провела в поликлинике. Она гласила: «Не понимаю, что со мной происходит. Кажется, завтра проснусь и буду здоровой...» Мать на самом деле собственной одиночка. Скажите, ну какой обычный человек востребует, чтоб его расположили в хоспис? А мать не возжелала болеть дома. В один прекрасный момент заявила: «Вы мне надоели, везите меня к врачам». Так мать попала в хоспис № 3- Ей нужен был покой, чтоб не созидать меня, бегавшую по квартире с выпученными очами и повсевременно предлагающую то одно, то другое. Я желала ее вытянуть хоть какими методами, а она утомлялась от лишнего внимания. И уйти из жизни желала тихо и без суеты... У матери была отдельная палата с телеком. К счастью, она успела поглядеть один из собственных последних кинофильмов, «Дом без выхода», и осталась очень довольна этой работой. Мы с Ритой бывали у матери каждый денек. Приезжали и ее подруги, были рядом папа и Дима. Погибла мать во сне с ухмылкой на лице. Медсестра поведала мне изумительную историю. Часа в два ночи через дрему она услышала колокольный гул и пошла к маме в палату... В последние годы мать стала мудрее, мягче. Ко многим вопросам подходила философски. Терпеть не могла сплетни, наветы. Она была вроде бы чуть-чуть над людьми. В последний денек собственной жизни произнесла: «Если выкарабкаюсь, то не буду больше актрисой, займусь благотворительностью». Эти слова не прозвучали высокопарно - ведь человек стоял на пороге погибели. Я знаю, мать непременно успела бы сделать почти все, ведь за что бы она ни бралась, у нее все выходило на отлично. Еще мать произнесла: «Я всех прощаю. Той Ани, которую вы знали, уже больше нет». Безрассудно жаль, что я не успела подарить маме дорогой подарок. А я так об этом желала! Мать хранила детскую открытку с вырезанными тюльпанчиками, которую я сделала своими руками к Восьмому марта, мои 1-ые пинетки, письма матери, сестры. В глубине души она была очень слащавым человеком. Лишь на похоронах я поняла, что растеряла не только лишь мама, да и лучшего друга. В самые томные моменты моей жизни мать всегда магическим образом оказывалась рядом. И на данный момент, когда выхожу на сцену, я представляю: вот она посиживает в десятом ряду на десятом месте и глядит на меня...

Марина Вавринюк,