Актриса Татьяна Арнтгольц биография - тема нынешней статьи, скажет вам почти все интеерсное об этом человеке.

Когда случается проезжать мимо старенького кирпичного дома недалеко от метро «Алексеевская», я всегда вспоминаю действия двухгодовой давности. Я с юношества приучена к тому, что все в жизни должно делаться по правилам. Мыть посуду сходу после пищи, перебегать улицу на зеленоватый свет, не грубиянить старшим, даже если они неправы. И уж точно не переезжать к парню, которого знаешь меньше месяца. Ваня открыл дверь, пропустил меня вперед. Я вошла, поставила дорожную сумку на пол и осмотрелась: светлая, комфортная комната, подушки на диванчике, на кухонном столе - две незапятнанные чашечки. У двери, как будто дожидаясь хозяйку, стоят новые дамские тапочки. «Вот, сейчас это твой дом, - несколько смущенно произнес Ваня. - Другими словами наш общий». Я надела тапочки - мой размер. Прошла в комнату, села на диванчик, изо всех сил стараясь не показать, что нервничаю. Для чего я тут? А вдруг это совершенно не то, что мне необходимо?

Актерство

...Режиссер кинофильма «Грозовые ворота» решил переозвучить героиню. Позвали меня. Я приехала. Смотрю - на дисплее рядом с актрисой, которую я дублирую, красивый юноша, играет отлично. - Кто это? - спрашиваю. - Неведомый мальчишка, фамилия вам ничего не произнесет. - И все-же. - Иван Жидков, обучается в Школе-студии МХАТ. Прошло несколько месяцев, и Толя Белоснежный пригласил меня в МХТ на «Белую гвардию». Мы тогда снимались в «Талисмане любви» и сдружились. Читаю программу: Николка - Иван Жидков. Смотрела на него и опять задумывалась: какой актер! И наружность выразительная, сценичная. Позже мы случаем пересеклись на улице в компании общих друзей, нас познакомили, мы постояли рядом и разошлись. Через некое время на банкете по поводу некий премьеры его снова ко мне подвели. Жидков хладнокровно произнес: - Иван, очень приятно. - Татьяна, - ответила я, чувствуя себя полной идиоткой. Так и встречались на светских мероприятиях, кивали друг дружке. Я ловила себя на том, что испытываю некое недоумение: «Надо же, даже номер телефона не попросил...» Директор нашей антрепризы - спектакля «Сказки старенького Арбата» - устроил гастроли в Нальчике и Владикавказе: «Обещаю, поездка будет умопомрачительная!» И, правда, в конце выдался свободный денек, нас повезли в горы - на Чегет. Такая красота! Пили глинтвейн, накупили свитеров из овечьей шерсти, шапок, носков... И расслабленные и удовлетворенные, сели в самолет. Я поразмыслила: «А кто же будет меня встречать с таковой кучей вещей?» Решила позвонить старенькому другу - Рамазу Чиаурели. Мы снимались совместно в кинофильме «Бес в ребро, либо Прекрасная четверка», а на данный момент он ведет радио-шоу на «Маяке». - Рамаз, ты не можешь повстречать меня в аэропорту? Я для тебя шапку в подарок привезла. - Без заморочек, гласи номер рейса. На подлете к Москве я вдруг ни с того ни с этого поразмыслила, что Чиаурели приедет не один, а с Ваней. Откуда взялась эта уверенность - разума не приложу. Выхожу - стоит Рамаз. Один. Протягиваю шапку: - Вот, это для тебя. - Здорово! Спасибо. Знаешь, я не один приехал. Вы знакомы? - и указывает рукою куда-то мне за спину. Оборачиваюсь - Ваня... Иван позже говорил, что его изумила моя реакция, как будто я знала, что он будет меня встречать. - Здрасти, - говорю, - очень рада, но шапка у меня одна. Он рассмеялся, и мы пошли к машине. Рамаз предложил: - В багажнике с Нового года лежит шампанское - Татьяна, забери домой, выпьете с Олей при случае. - Давай на данный момент откроем! Ты за рулем - для тебя нельзя. А мы с Ваней выпьем за встречу - чем же не «случай»? Рамаз поглядел на меня с удивлением: обычно я с малознакомыми людьми веду себя сдержанно... Но шампанское открыл и всю дорогу с энтузиазмом посматривал на нас в зеркало. - Рамаз гласил - ты не москвичка, - произнес Ваня, наполняя пластмассовые стаканчики. - Да, в Калининграде родилась. - Не может быть! Я там вырос. Переехали из Екатеринбурга, когда мне девять лет было. И здесь выяснилось, что мы жили в одной автобусной остановке друг от друга! Гуляли в одних и тех же дворах, прогуливались по одним улицам.

- Нужно же, восемь лет провели рядом, и никогда не пересеклись.

- Может, и встречались, только ты на меня внимания не направила. Я был хулиганистый. Дрался, девчонкам червей за шиворот кидал.

- Да уж, - засмеялась я. - Мы с сестрой были правильные девченки и таких оболтусов обходили за километр.

- Приехали, - объявил Рамаз.

Выходя из машины, я вдруг ощутила сожаление, что дорога стремительно завершилась. Расставаться не хотелось. Дома поведала о Ване сестре. Оля гласит:

- Ты ему нравишься. По другому с чего бы он потащился в аэропорт?

- Ваня даже телефон не попросил. Так, поболтали - и все...

- Не беспокойся, еще объявится. И резвее, чем ты думаешь.

Планы на будущее

Оля ранее меня сообразила, что я начала влюбляться. У нас с ней с самого юношества умопомрачительная связь. Для многих близнецов похожесть - источник неизменных заморочек. Но это не про нас. В семейном альбоме есть фото: нам 5 лет, идиентично причесанные, в схожих костюмах. Жили мы бедно, и материал для брючек был избран немаркий - темненький. На коленях нашит кожзаменитель, чтоб дольше не протерлись. Скроил брюки папа. А сшили по маминой просьбе мастерицы из пошивочного цеха театра. Портнихи нас обожали. Предки оставляли нас на их попечение во время репетиций, даже манеж в цех притащили. Естественно, как все обычные малыши, мы с Олей время от времени дрались, за волосы друг дружку таскали. В главном схватки случались у проигрывателя, когда мы не могли решить, какую пластинку слушать - «Бременских музыкантов» либо «Али-Бабу и 40 разбойников». «С вами никогда не было особенных морок, - вспоминает на данный момент мать. - Вы не привередничали, не добивались неизменного внимания... Посиживали для себя в манеже и друг дружку развлекали». Мы были послушливыми детками. Если мать произнесла: «Девочки, за вами уборка!» - я даже не могу представить для себя событие, которое могло помешать нам убрать квартиру к возвращению родителей из театра. Моя самая наилучшая подруга - сестра. В школе наш класс был полностью разрозненный, никто никого не поддерживал на контрольных, никогда не устраивали утренников, не праздновали деньки рождения. Как-то девченки все-же приготовили мальчишкам поздравление на 23 Февраля, но никто из их не пришел. К счастью, мы с Олей всегда были друг у друга. У нас и планы на будущее были общими. В пятнадцать лет задумались о журналистике, которая дает возможность разговаривать с увлекательными людьми. Но предки желали, чтоб мы продолжили актерскую династию, и предложили испытать поступить в театральный класс к уникальному преподавателю Борису Бейненсону. Мы визжали: «Нет, не желаем быть артистками! Это не наше!» В жизни так удивительно устроено: то, от чего бежишь, обычно, позже становится твоим. А то, к чему стремишься, в конечном итоге околпачивает. Мы все-же попали в класс к Бейненсону. Помню, первого сентября встали утром такие надутые, расстроенные. Предки переживали: «Может, напрасно мы их в это втравили?» Но вечерком такого же денька они, открыв нам дверь, узрели малышей с пылающими очами, полностью счастливых. В этой школе оказались наши единомышленники: достойные внимания мальчишки, девчонки, опытные преподаватели. Мы прожили два классных года и очень переживали, когда поступление в различные университеты нас разлучило. Выпускным спектаклем стали «Маленькие трагедии», мы с Олей игрались в «Каменном госте», я - Лауру, Оля - донну Анну. Артем Ткаченко был Дон Гуаном. Мы совместно поступали в театральный класс. В один и тот же денек прослушивались. Он был малеханького росточка, с длинноватыми волосами, в цветной рубахе, забавнй таковой, беспокоился жутко, со сцены ушел в полуобморочном состоянии, весь зеленоватый. Сейчас в породистом красавчике, герое «Меченосца», нереально рассмотреть черты того мальчугана.

Когда после школы мы с сестрой решили поступать в театральный, с нами совместно в Москву поехал и Артем. Во МХАТе, лицезрев близняшек, сходу предупредили: две однообразные девченки не необходимы, возьмут только одну. Преподаватели еще в школе гласили, что из-за нашей похожести могут появиться трудности: кого-либо будут занимать в спектаклях, снимать в кино, кого-либо - нет. Но мы верили, что этого не случится, и не желали расставаться. Направились в «Щепку». Ткаченко, из солидарности, тоже. Слава богу, поступили все трое. Я счастлива, что мы с Олей не пошли различными дорогами из боязни попортить для себя карьеру. Сестра знает обо мне полностью все. Я ничего от нее не скрываю. Через неделю после встречи в аэропорту позвонил Рамаз: «Я устраиваю вечеринку на даче. Приезжай». Ехать, если честно, не хотелось. Работы много, да еще начало марта, время такое безотрадное - я замученная, усталая... «Ванька Жидков будет», - сказал Рамаз. И я отважилась. Поразмыслила: побуду в приятной компании, поболтаю с ним про Калининград, детство вспомню. В назначенный денек собралась выходить из дома и вдруг слышу в новостях: погибла величавая грузинская актриса Софико Чиаурели. Бабушка Рамаза. Произнесла Оле:

- Лучше остаться дома. Ра-мазу на данный момент не до веселья. Ну и не приедет никто...

- А ты позвони.

- Боюсь. Вдруг еще не знает? Не могу я ему такую известие принести. Лучше уж поеду. Разберусь на месте.

Только он один

Друзья решили не оставлять Рамаза в таковой денек в одиночестве. Дом был полон народу - человек 30, наверняка. Ко мне сходу подошел Ваня. Принес бокал вина, и мы устроились в скрытом углу у камина. Гости приходили и уходили, кто-то здоровался, кто-то прощался, компания всегда изменялась. А мы с Ваней как будто и не замечали этого. «Пойдем на улицу, - предложил он. - Подышим свежайшим воздухом». Было холодно. Вокруг никого, только собака бегала. Но мы все бродили, бродили - слушать Ванькины рассказы было очень любопытно: «Я не собирался становиться актером, готовился в Политехнический. Но папа, по-моему, не очень веровал в затею с техническим образованием. И в один прекрасный момент выслал меня на съемки маркетингового ролика: дескать, попробуй, что ты теряешь? Может, просто желал мою буйную энергию навести в неопасное русло. Я ведь был далековато не подарок, нервишки родителям отлично помотал - и скандалил, и из дома сбегал... Свободы хотелось». Вот поэтому Ваня позже оставил МХТ - ему было тесновато и некомфортно в жестких рамках репертуарного театра. Многие актеры покрутили бы пальцем у виска: уйти в никуда от самого Табакова! Но я его понимаю: у меня с театром тоже не сложилось. После окончания училища пошли с сестрой пробоваться в театр «Модернъ». Всех соискателей выстроили полукругом и стали рассматривать, как будто на рынке лошадок. Прохаживаясь мимо нас, художественный управляющий Светлана Врагова вещала, что актерская профессия себя исчерпала, экспертов больше нет, в кино и телесериалах одни бездарности. Я начала сниматься еще на втором курсе училища, и слушать эти слова было неприятно. Но спорить не стала, просто вышла из театра и пообещала для себя: в жизни больше на показы не пойду. «Театр - это, естественно, стабильность, - произнес Ваня. - Я вот всю зимнюю пору посиживал без работы. Средств не было даже квартиру снять, жил у друзей. А ведь вроде у Тодоровского играл и в телесериалах засветился... Но, ни 1-го предложения за полгода. Как отрезало. Слава богу, прорвался, в конце концов. На данный момент снимаюсь в «Иване Грозном». Ванина откровенность мне приглянулась. Он не строил из себя супермена, не пускал пыль в глаза. И очередное в нем подкупило. Мужчины готовы слушать дамские мемуары о детстве и семье, но для многих эти сердечные дискуссии менее чем метод побыстрее затащить даму в кровать. За Ваниными вопросами я ощущала искренний энтузиазм. Мы проболтали чуть ли не всю ночь. Уже под утро он спросил:

- Чего бы ты желала?

- Моря. Солнца. И ничего не делать. Страшно утомилась. У меня три года не было отпуска. Увези меня к теплому морю, а?

Я эту фразу бросила так, не думая, а он запомнил...

За Ваней приехала машина - он торопился на съемки в «Иване Грозном». А я осталась и страшно по нему скучала. Хотя меж нами еще ничего не было. То же самое происходило с Ваней. Он говорил позже, что уснул в машине и когда пробудился, 1-ое, что было в голове, - «Татьяна». Ваня стал звонить, присылать сообщения. Он более открытый человек. Ну не умею я писать: «О возлюбленный, я так скучаю». Вытерпеть этого не могу. Его эсэмэсок я не сберегла. Не оставляю их, чтоб по 500 раз перечитывать. Не люблю прекрасных слов, меня больше уверяют поступки. Я сама не достаточно говорю, предпочитаю делать. Но помню, поразмыслила: человек ощущает, то же, что я. И ему без меня неуютно - вроде только уехал, а чувство, что расстались давным-давно. Возвратившись со съемок, Ваня пригласил меня в ресторан. На улице слякоть, дождик, в одном ресторане банкет, в другом нет свободных мест. Я начала скисать, но Ваня отыскал столик, заказал шампанского и сказал:

- Мы на три денька летим в Египет. Билеты куплены и заказан отель в Хургаде.

- Вань, да я же просто так произнесла!

- Ну, а сейчас давай просто так поедем. Вылет через неделю.

Естественно, я согласилась, тем паче что никогда не была в Египте. А так хотелось! И вот перед поездкой два денька, а меня начинает трясти: мы знакомы всего неделю, как я могу лететь с ним в чужую страну?! Позвонила водителю, который меня нередко провожает и встречает со съемок. Спрашиваю:

- Отвезешь меня с Жидковым в аэропорт? Едем совместно отдыхать.

А он в ответ:

- Ничего для себя!

«Ну, - думаю, - и этот туда же!»

Новый переезд

В самолет села в совсем разобранном состоянии. Еще выяснилось, что у нас места не рядом, а я боюсь летать. И Ваня снова все устроил. Налгал другу, что мы только-только поженились, отправляемся в свадебное путешествие, и уговорил его обменяться местами. Думаю: боевой юноша! В Египте мы провели три умопомрачительных денька: купались, объедались различными вкусностями, загорали... Не строили никаких планов, не гласили о будущем. Но когда летели назад, я ощущала: в моей жизни что-то кардинально поменяется. Думаю, Ваня ощущал то же самое. В денек возвращения мы не достаточно говорили, больше молчали. В Домодедово я произнесла:

- Через пару дней улетаю на съемки.

- До твоего отъезда непременно увидимся, - пообещал Ваня.

И мы разъехались по домам. Через один день повстречались, и как бы все было отлично, но меня не отпускала тревога. Я понятия не имела, что будет далее. Ванька вел какие-то необязательные дискуссии, я улыбалась... На съемки улетела рассеянная. Что нас ожидает? Сомнения разрешились, когда практически через денек он позвонил и произнес: «Я желаю жить с тобой. Уже отыскал квартиру. Если, естественно, ты согласна». Так и должен вести себя мужик - совершать поступки. Хождения по ресторанам, прогулки, компании - веселы и приятны, но это стопорит дела. Разумом я все понимала, но быстрота событий пугала. И вот мы в этой квартире. Ваня привез меня сюда из аэропорта, не дав даже заехать домой. Конкретно на данный момент я должна принять решение, которое изменит в моей жизни все.

- Ваня, я еще никогда ни с кем совместно не жила...

- Помнишь, мы с Рамазом встречали тебя в Домодедово? Ты вышла, и через семь минут я сообразил, что желаю жениться на для тебя и желаю от тебя малыша. Позже я выяснила, что Ваня всю жизнь так выбирает. Семь минут. И осознает: это мое. Моя квартира, моя машина, моя вещь, мои друзья. У меня то же самое. Я не могу сказать, что Ваня меня потряс некий чертой собственного нрава. Просто он мой человек. Хотя разум говорил: ты сошла с разума, что можно осознать за таковой срок друг о друге?! Но я ощущала - это мой человек. И осталась. Вещи перевозила равномерно. В конце концов, Оля, понаблюдав за тем, как я таскаю из шкафа то джинсы, то свитера, произнесла: «Да перестань ты уже страшиться. Он хороший юноша, и у вас все получится». Но мне было беспокойно. Когда дела только начинаются, они еще хрупкие, необходимо над ними работать - 1-го желания быть совместно недостаточно. А у нас таковой способности не было. Мы были в нескончаемых разъездах: то гастроли, то съемки. В отрыве от Вани рождались дурные мысли: для чего все это? Я страшилась встреч после разлук. Задумывалась: прилечу, а он меня повстречает как-то не так. Изводила себя и, не выдержав, выложила свои сомнения Ване. Оказалось, он нервничает не меньше моего: «Очень боюсь, что в один прекрасный момент ты выйдешь ко мне из самолета другой. И я усвою, что все для себя выдумал...» Ужас, что чувства могут, как сухая травка, стремительно вспыхнув, сгореть без остатка, преследовал нас обоих. Я улетела в Чехию на съемки кинофильма «Брак по завещанию». Ваня произнес, что оформит визу и появится там, через пару недель. Это большой срок для недолгих отношений. Я вся была на нервишках. Иван будет лететь за тридевять земель, а вдруг я посмотрю на него и усвою, что он не тот, кто мне нужен?! В денек, когда он был должен прилететь, мы переезжали из 1-го городка в другой. В конце концов добрались. Я посиживала в самом хвосте автобуса, снутри все дрожало. Вижу в окно: Жидков стоит у дверей. Выходит один человек, другой. А он все ожидает, чтоб подать мне руку. Я вышла. Чувство такое, как будто опять будем на данный момент знакомиться. Он тоже был смущен. Пришли в гостиницу. Вошли в номер. Думаю: «Господи, что все-таки делать?!» Но здесь он поглядел на меня и улыбнулся. Я мгновенно успокоилась: это был он, мой Ванечка!

Знакомство с отцом

Мы выдержали еще одну разлуку, и я отважилась познакомить Ваню с отцом, который как раз собирался навестить нас с Олей в Москве. О том, что я живу с Жидковым, знала только сестра. Маме я произнесла, что познакомилась с юным человеком, которого она может узреть в телесериале «Грозовые ворота». А от папы вообщем все скрыла. Он относится к нам очень трепетно и всех наших ухажеров рассматривал под микроскопом. Жил в искренней уверенности, что дочки заняты только творчеством. Потому я решила вводить его в курс дела равномерно. Мы с Олей заботились на кухне, расспрашивали папу о доме, калининградских новостях. Приближался вечер, дома меня ожидал Ваня, а я все никак не могла признаться отцу, что живу в другом месте. Собралась с духом после звонка встревоженного Вани: «Где ты? Когда приедешь?» Сделала глубочайший вдох и говорю: - Папа, я должна уехать. Ты только не думай, что у тебя ветреная и легкомысленная дочка. Я суровая и не ветреная. Но дело в том, что я на данный момент живу не тут, а с юным человеком. Ваней. И мне нужно домой.

Папа воскрикнул:

- Что?! С каким еще Ваней?!

- Завтра же вас познакомлю, - произнесла я и выскочила за дверь.

Перед их встречей я жутко нервничала, попросила Ваню, чтоб он побольше говорил с отцом, так как я не могла. Была в каком-то ступоре. Папа тоже. Весь вечер молчал и нервно щелкал пультом от телека. Так что Жидкову пришлось одному отдуваться, он не закрывал рта ни на минутку. Когда мы возвратились домой, позвонила Оля: «Не нервничайте, все в порядке. Экзамен сдан». В один прекрасный момент к нам в гости зашла моя подруга. Она поведала о знакомых, которые поженились и у их сейчас восхитительная семья. После ее ухода Ваня вдруг гласит:

- А почему мы живем не расписанными? Давай поженимся?

- Для чего? Штамп ничего не поменяет, - ответила я. Но позже согласилась: - А с другой стороны, почему бы и нет? Мы сходу решили, что пышноватой женитьбы - с белоснежным платьицем, массой гостей и журналистов - устраивать не станем. Хотелось сделать женитьбу только нашей. Тихо подали заявление. И сходу, как будто в голливудской комедии, начались трудности. Нет, в эмоциях мы больше не сомневались. И бытовые трудности нас не доставали. Просто я начала кататься в «Ледниковом периоде». Все, кто учавствовал в этом шоу, в один глас говорят: это очень тяжкий труд, при этом выматывает он не столько на физическом уровне, сколько чувственно. Я не привыкла существовать в атмосфере неизменного соперничества. Приходила домой и высыпала на Ваню накопившийся за денек негатив. Понимала, что это ошибка. Ни при каких обстоятельствах нельзя тащить рабочие трудности домой. Но ничего не могла с собой поделать. Так же тяжело мне было лишь на съемках телесериала «И все-же я люблю...». Непростая возрастная роль опустившейся, пьющей дамы, пятичасовой грим. Мое лицо было стянуто пленкой, которая застывала, но во время диалогов лопалась. Кожа страшно почесывалась и болела. Моей партнершей была Вера Алентова. Она прекрасная актриса, но с нравом. Я ее страшно страшилась. Алентова была очень сдержанна. Ровненькая, размеренная. И всегда собранна. От этого было еще страшнее. Жутко запамятовать текст, жутко что-то спутать, жутко не дожать, не доиграть. Ее героиня недолюбливает мою героиню, не воспринимает. И это в кадре Вера Валентиновна показывала очень органично. Мы с Антоном Хабаровым, который играл ее отпрыска, были перед Алентовой как зайчики перед удавом. Но Антону она все-же помогала, что-то давала подсказку. Я очень нервничала перед каждой сценой с ней и выматывала нервишки сестре, с которой тогда жила. Вспомнились, кстати, смешные истории, связанные с этим телесериалом. Когда он вышел в эфир, мы с друзьями пришли в ресторан. Я замешкалась в гардеробе, и сторож гласит: «Ты когда-нибудь бухать перестанешь либо нет, сколько же можно?!» Еще случай. Подходит ко мне в аэропорту человек:

- Слушайте, это вы снимались в телесериале «И все-же я люблю...»?

-Да.

- Вы же замечательно выглядите! А то я кино смотрю и думаю: ничего для себя актриса, заливает - и в кадр, заливает - и в кадр. На гастролях после спектакля одна зрительница обымала меня, чуть ли не плача: дескать, какое счастье, что я живая и не больна, ведь героиня по сюжету погибла. Эту работу оценили и мои предки. Их проф мировоззрение для меня очень принципиально. Мать сходила с разума, не могла дождаться очередной серии. И попросила папу приобрести «пиратский» диск. Смотрела, не отрываясь, и рыдала так, что сердечко захворало. Я снималась целый год и тоже была на грани нервного срыва. Сейчас это повторялось на «Ледниковом периоде». Ваня, как мог, пробовал меня поддержать. Со съемок бежал домой, стопроцентно взял на себя все бытовые заботы - готовил, наводил порядок. Когда я начинала плакать и сетовать на то, что у меня ничего не выходит, утешал. Мы никому не произнесли, что собираемся пожениться, потому для журналистов оставались свободными людьми. А так как «женить» партнеров по телевизионным шоу уже стало традицией, «желтая» пресса здесь же приписала мне роман с моим партнером Максимом Стависким. Ваньке это было жутко неприятно. Естественно, можно было развеять слухи, дать интервью, поведать о том, что я выхожу замуж за Жидкова. Но мы с Ваней посоветовались и решили этого не делать. Правда, никому не нужна, поэтому, что в ней, обычно, нет захватывающих особенных подробностей. Этот урок я усвоила после собственного первого фуррора. Порывшись в моей биографии и не обнаружив ничего увлекательного, журналисты расцветили ее по собственному разумению: написали, например, что мы с Олей жили с одним мужиком. Интересно было бы выяснить его имя... Потому пусть пишут что желают.

Замужество

Свое скорое замужество я скрывала ото всех, не считая родных и самых близких друзей. Не «раскололась» даже когда на тренировке распорола лезвием конька палец и ребята из проекта успокаивали: «Ничего, до женитьбы заживет». А до женитьбы оставалась неделя! В загс я приехала с перебинтованным пальцем и, как и Ваня, в джинсах. Но ощущали мы себя отлично. Вокруг - жены в пышноватых платьицах, родственники с обширными букетами, все нервничают... А мы сидим, расслабленно ждем собственной очереди и шампанское попиваем. Шампанское аукнулось, когда регистраторша произносила огненную речь. Словестно «в этот веселый день» Ваня засмеялся. Тетенька выдержала паузу и начала. Мы побежали по своим делам. И жизнь потекла в обычном русле. Ничего не поменялось. В тот же денек у меня в сумке разлилась бутылка воды - а там лежало наше свидетельство о браке. Оно стало все такое покореженное, размытое. Позднее свидетельство зачем-то пригодилось, и я длительно не могла его отыскать... Новогодние празднички дали нам обоим маленькую передышку. Я познакомилась с Ваниными родителями, увидела его небольшую сестренку. Позже мы навестили мою семью. Было умопомрачительно созидать Ваню в квартире, где прошло детство, где я желала, как в один прекрасный момент приведу сюда парня, который будет в меня влюблен. И вот он здесь! Но празднички длительно не продолжаются, и мы опять оказались в столичной суете. Я возвратилась в «Ледниковый период», надеясь, что сейчас будет легче. Как я ошибалась! «Да плюнь ты на эти оценки, это всего только шоу, а не Олимпиада. Что ты выходишь, как будто хочешь захватить золотую медаль, - сердился Илья Авербух. - Расслабься. Поприседай, подыши глубоко. Дай, я для тебя руки разомну. Успокойся!» Но я не могла. Шла всякий раз как на последний бой. Синдром отличницы довел меня до полного истощения - и нервного, и физического. Я весила 40 восемь кг. Закончила спать ночами. Могла устроить истерику прямо на льду: «Все, не могу, сил больше нет! Отстаньте, оставьте меня в покое!» Я балансировала на грани. И в один прекрасный момент организм не выдержал.

Безумство

Была сумасшедшая неделя. Днем и вечерком я каталась. Деньком - репетиции в театре. И вот на очередной тренировке вдруг начинаю задыхаться, ноги подгибаются и дрожат. Я падаю на лед, пробую подняться и опять падаю. Шепчу пересохшими губками: «Позовите доктора!» Оказалось, у меня очень высочайшее давление. Доктор спрашивает:

- Курите много? А я вообщем не курю! На съемках кинофильма «Зачем для тебя алиби?» мне необходимо было закурить в кадре. Ничего не выходило. Саша Домогаров не веровал: «Как можно не уметь курить?» - «Клянусь, никогда даже не пробовала». - «Первый раз такое встречаю. Обычно все артистки дымят», - удивлялся Саша и учил меня затягиваться. - Спите сколько? - интересуется доктор. - Я не сплю, я нервничаю...

Вани тогда в Москве не было, я переночевала у подруги. А днем снова поехала на каток.

- Ну, ты как? - спросил Ставиский. - Отошла?

- Что-то не очень, Макс. Слабость, руки трясутся.

- Иди, поешь, может, полегчает.

Но лучше не стало. Мы начинаем прокат - я здесь же падаю и на коленях ползу к бортику. Рокот в ушах, еще музыка гремит, вокруг столпились люди, а мне и так воздуха не хватает. Кто-то орет: «Врача, доктора!» Померили давление - снова зашкаливает. Шприц в вену. Не помогает - продолжаю задыхаться, перед очами все плывет. Вызвали «скорую». Когда докторы узрели мою кардиограмму, пришли в кошмар: «Немедленная госпитализация». Ехать в поликлинику я отказалась наотрез. Да и на лед меня больше не выпустили. Татьяна Тарасова пришла, поглядела и гласит: «Кататься ты не можешь. Засчитаем вам техническое поражение». В другое время я бы расстроилась. Но тогда ощущала себя так плохо, что мне было наплевать на оценки. Позже я прогуливалась к кардиологу. Произнесли: нужно отдыхать - организм надорван. Я была как скелет. Но точку в моем «ледовом» приключении поставило только весть о том, что я жду малыша. Беременность была вожделенной, но я не сходу поверила в то, что скоро стану матерью. Шел 4-ый месяц, а животика не было, он просто не рос. «Это так как вы истощены, - произнес доктор. - Необходимо непременно набрать вес. И никаких физических нагрузок». Я объявила Илье Авербуху, что в тур не поеду. Жалко, естественно, разочаровывать зрителей, но на данный момент мне важнее ребенок. И как будто в благодарность за то, что я закончила пахать на износ, мой организм мгновенно пришел в норму. Энергии появилось море. Я слетала со спектаклями на Далекий Восток и в Калининград. Отдохнула с Ваней на Мальдивах и в Крыму. Снималась. Вертелась на шесте в телесериале «Лапушки». Меня не истязал токсикоз, не было сумасшедших желаний, как случается у беременных, к примеру съесть борщ с медом. Смотря на меня, Ваня гласил: «Хочу, чтоб ты всегда была беременная: такая стала размеренная, мягенькая, такая домашняя».

Новенькая жизнь

Животик, в конце концов, вырос. Мы не знали, кто родится, и выдумали имена, мужское и женское. Когда УЗИ показало, что у нас девченка, Ванька позвонил моей маме: «Валентина Михайловна, у вас будет внучка Мария Ивановна!» Позже набрал собственной маме и снова орал про Марию Ивановну. Мы так и стали ее именовать. И докторы, когда я приходила на осмотр, спрашивали: «Как там Мария Ивановна?» Чем поближе к родам, тем почаще меня обхватывала паника. В один прекрасный момент ночкой что-то кольнуло, показалось, что вот-вот морду. Ваня был на съемках, я сама села в машину и поехала в поликлинику. Доктор меня оглядел и выслал домой. Восемь раз я ездила «рожать», и лишь на девятый это вправду случилось. Две недели перед родами мои друзья круглые сутки держали телефоны включенными. Я не расставалась со перечнем водителей, которые в хоть какой момент могли отвезти меня в роддом, где ожидали мои докторы - доктор Лена Сергеевна Ляшко и Екатерина Игоревна Шибанова. Больше всего страшилась, что Вани не будет в Москве. Но все случилось точно в срок, и он был рядом, хотя на роды я его не пустила. Все-же это таинство, при котором мужчине находиться не стоит. Наша дочь появилась на свет пятнадцатого сентября. Я услышала ее 1-ый вопль и глас доктора: - Татьяна, супруг. - Что «муж»? Я что, мальчугана родила? - Девченку. Ребенок - копия отца. Нереально обрисовать чувства, которые я испытала, когда в первый раз увидела Машу. В голове не укладывалось, что я - мать этого крохотного человечка с зажмуренными глазками и сморщенным лицом. Лежу, смотрю в окно - а там голубое небо, дома, солнце... Люди пробуждаются, пьют кофе, планируют собственный денек. А я только-только произвела на свет новейшую жизнь.